Америка

Америка должна быть уничтожена. Так считают мальчики Витя и Валера из рассказа Алексея Репина. План такой: соблюдая все правила конспирации, виртуозно уходя от слежки, пробраться в Соединенные Штаты и взорвать эту обитель зла. В устах первоклассника и детсадовца все это звучит невероятно комично, трудно удержаться от смеха. Улыбаешься, смеешься, потом задумываешься: а откуда у детей эта картина мира? Жизнь – война, кругом враги, надо убивать, убивать, убивать… Удивительно точная проекция мира взрослых на детское сознание. Сначала смешно, потом страшно.

Вечером, с довольно верхнего этажа, по лестнице спускались двое мальчиков. Один из них спускался стремительно, но держась за перила; другой на бегу никак не мог застегнуть куртку, поэтому отставал как минимум на один этаж, а как максимум вообще не хотел никуда спускаться.

Когда отстающий мальчик догнал первого на нижнем этаже, то едва в него не врезался. Свет внизу давно сломался, там было совсем ничего не видно, взрослые жители чинить освещение не торопились. Первый мальчик, слившийся с темнотой, недвижимо стоял возле выхода из подъезда, но почему-то не выходил.

— Ты, Витьк, зачем в темноте стоишь?.. — спросил догонявший мальчик, ориентируясь наощупь в пространстве.

— Тсc, — ответил Витька; второй мальчик решил было до конца застегнуть куртку, но Витька прошипел сквозь зубы: — Молчи, пг’оклятый!

Дальше Витька с опаской приоткрыл дверь на улицу и высунул туда голову; он огляделся по сторонам, прищурив один глаз, после посмотрел на крышу соседнего дома, прищурив уже оба глаза. Сделав для себя какие-то выводы, Витька засунул голову обратно в тёмный подъезд.

— Вг’оде чисто, — сообщил он. — Так, Валег’ик, встг’ечаемся у гог’ки. Ты идёшь по пг’авой стог’оне, я по дг’угой стог’оне.

— Зачем так, Витьк?

— Сначала иду я. После меня ты. Но сг’азу не иди, подожди, могут г’ассекг’етить.

— Кто могут?

— Нет вг’емени на вопг’осы, я пошёл, — не успел Витька выйти из подъезда, как ещё раз повернулся к Валерке: — Не забудь, ты по пг’авой стог’оне. И сг’азу не иди.

Затем Витька вышел из подъезда, аккуратно закрыв за собой дверь, и след его простыл. Валерка оказался в непонимании. Он пытался вспомнить, где находится правая сторона, а где левая. Чтобы лучше вспоминалось, он засунул палец в нос и вытащил оттуда длинную козюльку, но так ничего и не вспомнил. Ему пришлось размазать козюльку по стене, потому что больше девать её было некуда.

Минуту-другую Валерка мялся на месте, пытался застегнуть куртку, но вдруг понял, что пора выходить на улицу и идти к горке по правой стороне, именно по правой, как назначил Витька. Дверь подъезда была довольно массивной, тяжеловесной. Валерке приходилось всегда двумя руками с ней бороться, чтобы её победить и выбраться наружу. Витька же справлялся с дверью одной рукой, поскольку уже учился в школе, а Валерка из-за этого на него втайне обижался, поскольку ещё ходил в детсад, прямо как малолетка.

С трудом одолев дверь, Валерка выбрался на улицу, поковырялся в носу и наградил дверь свежей козюлькой.

Была зима, самое начало января, однако особого холода не ощущалось. Улица, по которой шёл Валерка, давно завечерела: ближний фонарь на ней не светил, соседний светил, но следующий фонарь опять не светил, ветер не дул, с неба ровным строем падал снег, образовываясь в сугробы, людей поблизости видно не было.

До горки было рукой подать, она находилась на окраине соседнего двора, но Валерка шёл медленно, останавливаясь через каждые два шага. Он так и не вспомнил, где правая сторона, а где левая, и мучился из-за этого. У него возникла идея пойти поперёк дороги, сплошняком по сугробам, но Витька бы точно этого не одобрил. В конце концов, раздосадовавшись во всём, Валерка захотел убежать домой к маме с папой, однако в этот момент он увидел следы на пути. Следы были свежими, их ещё не замело снегом. Они казались небольшими, на взрослую ногу явно не тянули. Валерка быстро сообразил, что, должно быть, это следы Витьки, а значит, по этой дороге идти точно не следует, а следует идти по противоположной.

Обогнув улицу, Валерка двинулся по правильной стороне. На радостях от этого ему удалось до конца застегнуть куртку. Горка была совсем рядом. По дороге к ней Валерка открыл рот, вытащил язык и съел немного снега, летевшего с неба.

«Всем спасибо, я наелся», — поблагодарил про себя неизвестно кого Валерка и закрыл рот.

Тем временем Витька стоял на горке, дожидаясь Валерку. Он весь искрутился до предела: то садился на корточки, тяжело вздыхая, то резко вставал и повсюду оглядывался, в основном на крыши домов, то с ненавистью отмахивался от падавшего снега, то потирал руки, о чём-то шептавшись сам с собой. Увидав вверху каких-то подозрительных птиц, Витька в уме подумал: «Кар-кар, уроды». Когда на горизонте показался Валерка, Витька прекратил вертеться, встал в полный рост, заложил руки за спину и принял мрачный вид.

Довольный и наевшийся, Валерка на всех порах примчался к горке. Витька пристально смотрел вдаль, делая вид, будто не замечает своего друга, будто занят абсолютно иными делами.

— Ты чего тут такой важный стоишь? — спросил, улыбаясь, Валерка. Витька на это никак не отреагировал. В течение нескольких минут он глубоко молчал, пока его друг весело гонялся за снегом вокруг горки.

— По какой стог’оне ты сюда шёл? — поинтересовался, наконец, Витька у Валерки, соизволив наклонить к нему голову.

— По правой, как ты и сказал! — ответил сразу же Валерка, показав рукой направление. — Ещё я по пути снег съел, но это ладно.

— Это не та стог’она, дуг’алей, это я по ней шёл, а ты должен был идти по пг’авой стог’оне!

— Но я там видел… — Валерка не мог поверить, что ошибся, — следы… там были маленькие следы…

— И что следы?

— Твои следы… из-за них я пошёл не там…

— Валег’ик-Валег’ик, — снисходительно покачал головой Витька, громко вздохнув. — В котог’ый г’аз ты меня подвёл.

— Да я всё правильно шёл!

— Нет, непг’авильно!

— Правильно!

— Дуг’дом какой-то!

Оба замолчали. Валерка считал, что шёл по правильной стороне, поэтому не торопился разговаривать, а Витька в ответ считал, что Валерка самый настоящий дурень, который всегда всё портит.

Ни с того ни с сего Валерке взбрело в голову забраться на горку, чтобы на ней попрыгать; он принялся подниматься по ступенькам, но Витька был тут как тут:

— Ответь мне на вопг’ос: за тобой велась слежка или нет?

Дожидаясь ответа, он руками перегородил проход на горку.

— Дай пройти, — сказал Валерка, — а то я папе скажу, а он твоему скажет!

— Из-за тебя нас могли г’ассекг’етить, а ты дуг’ака валяешь! — выпалил в сердцах Витька. — Бога г’ади, ответь на вопг’ос! Ну?

— Никого я не видел, — Валерке стало интересно говорить про слежку, прыгать на горке ему расхотелось. — Витьк… — тот, анализируя поступившую информацию, смотрел вдаль и не откликался, — а, Витьк?.. что между нами такого секретного происходит?

Круто спрыгнув с горки, словно ниндзя, Витька огляделся по сторонам, залез под горку, в её тени он помрачнел ещё сильнее. Затем рукой быстро подозвал к себе Валерку, тот немного взволновался.

— Дело сег’ьёзное, пг’исядь давай… — они присели на корточки. — Валег’ик, ты Г’одину любишь? — Витька был суров как никогда.

— Родину?

— Да, Г’одину.

— А что такое Родина?

— Ну-у это… — немного поразмыслив, Витька выдал ответ. — Значит так. Г’одина — это всё самое хог’ошее в миг’е. Так любишь?

— Тогда люблю!

— Отлично! — обрадовался Витька и чуть не присел на снег от счастья. 

— Тогда нам надо сг’очно взог’вать Амег’ику!

— Это зачем это?

— Как зачем?! — закричал удивлённый Витька, схватившись за голову, но тут же осёкся и понизил громкость. — Г’одина — это ведь всё самое хог’ошее в миг’е. Так? — Валерка подтвердил. — А Амег’ика в свою очег’едь — всё самое плохое в миг’е. Они дг’уг дг’угу вг’аги. Вот и получается, что нужно сг’очно взог’вать Амег’ику!

— Не дури, Витьк, там же люди живут!

Витька усмехнулся:

— Люди — это мы с тобой, а они вга’ги, а вг’аги — не люди. Понял?

— Но там же Макдональдс есть! — продолжал защищать Америку Валерка.

— Тебе лишь бы пожг’ать, Валег’ик! Думай глобальнее, — настаивал Витька. — Всё г’авно ты уже снегом наелся, зачем тебе Макдональдс?

После этого Валерка сильно задумался насчёт Америки. Витька, приводя один аргумент за другим, не останавливался доказывать, что Америку нужно непременно взорвать. Меж тем на улице снег летел всё реже, вечернее небо заволокло дымчатой пеленой, звёзд было не видно, как и людей вокруг. Совершенно ни души.

— Валег’ик, ты видел когда-нибудь телефон с откусанным яблоком?

— Ага, у мамы такой телефон. А что?

— Так вот: его амег’иканцы откусили! Им палец в г’от не клади!

— Быть не может! — озадачился Валерка. — Они у всех людей телефоны пооткусывали, что ли?

— Конечно, они же вг’аги человечества.

Вдобавок ко всему Витька вплотную подлез к Валерке, намереваясь сообщить ему на ухо что-то до боли секретное, но мешала шапка c помпонами, надетая на Валерку.

— Сними эту дг’янь пг’оклятую! — Витька начал тянуть один помпон в сторону.

— Нельзя. Мама говорит, что я лопоухий, поэтому я всегда должен ходить в шапке.

«Чёрт с вами», — смирился Витька, несмотря на неприязнь к помпонам.

— Валег’ик, ты пойми… — шепнул он осторожно в Валеркино ухо. — Тут везде амег’иканские шпионы…

— Да ты что?! — тут же Валерку обуял интерес к американским шпионам. Он мигом высунул голову из-под горки в надежде увидеть хоть одного настоящего шпиона в своей жизни, однако Витька моментально засунул его голову обратно в тень.

— Не высовывайся без надобности, а то пг’истрелят!

Опасаясь за свою жизнь, Валерка притих сиюсекундно. Говорил лишь Витька, и то вполголоса.

— Слушай план: г’одители, мои и твои, сейчас у тебя дома. Ничего не подозг’евают, так? — Валерка боязливо кивнул. — Мы пг’обиг’аемся в мою кваг’тиг’у и вог’уем деньги, тайник я знаю, потом едем в Амег’ику и взг’ываем её. По г’укам?

— А как мы до неё доедем, мы же дети?

— Контг’абандой.

— Ого, а как это?

— Вот так это! — Витька поднёс к лицу Валерки поднятый большой палец. — Так что, по г’укам?

— Ладно, давай взорвём твою Америку… Но только чтобы недолго…

— Она не моя, а вг’ажеская!

Мальчики пожали друг другу руки, после чего Витька отчётливо провозгласил:

— Тепег’ь ты бг’ат мой! Взог’вать Амег’ику — наша самая главная опег’ация в жизни, это будет даже опаснее, чем дг’аться с кг’апивой.

Оба встали в знак важности события, торжественно вышли из-под горки. Валерка начал опасаться неожиданной атаки американцев, но брат заверил его, что на горизонте пока всё тихо. 

Заложив руки за спину, Витька три раза прокричал лозунг, сочинённый им самим: «Всё г’ади Г’одины, а Амег’ика — уг’одина!». 

Валерка, не привыкший к громким возгласам, от подобного воздержался. Зато он вместе с Витькой охотно показал кулаки Америке, вышло по два кулака на брата; правда, они не совсем знали, в какую сторону их показывать. В завершение всего мальчики встали лицом к лицу, поклялись во что бы то ни стало уничтожить Америку и по-братски обнялись.

— Ты должен быть готов ко встг’ече с Амег’икой, — предупредил Витька. — Там живут очень хитг’ые создания.

— Как же мне подготовиться? — затаив дыхание, спросил Валерка. Витька молча указал на качели, стоявшие неподалёку от горки.

— Сначала в Багдад… — следуя к качелям, тихо говорил Витька, — там купим г’акеты для взг’ыва… — опасаясь прослушки, он ладошкой прикрывал свой рот. — Оттуда в Кабул… там на вг’емя засухог’имся… — Валерка, слабо понимавший происходящее, старался поддакивать. — Потом в Сингапуг'… Эх, лишь бы в Сингапуг' попасть, там и Амег’ика уже не за гог’ами…

Когда мальчики добрались до качелей, Витька приказал Валерке сесть на них и крепко держаться.

— Сейчас будет пг’овег’ка на силу духа, Валег’ик, — сообщил Витька. — Ты в  куг’се, что такое солнышко?

— Не-а, — у Валерки затряслась губа, — а это страшно?

— От всего сег’дца желаю тебе дег’жаться кг’епче! — с этими словами качели двинулись с места.

Валерка, закрыв глаза от страха, полностью вцепился в сиденье, пока Витька активно работал руками, вздымал их от себя и вверх. Благодаря ему качели раскачались настолько сильно, что Валерка представлял себя никак не меньше, чем в открытом космосе.

— Уже почти солнышко, г’адуйся! — ликовал Витька, вздымавший руки всё выше и выше.

— Останови качели!!! Я сойду!!!

— Почти на гог’изонте! Уг’а!

— Не на-а-до, пожалуйста!!!

— Всё г’ади Г’одины, а Амег’ика?! — воскликнул Витька. — Не слышу!

— А-а-а-а-а-а!!! — кричал Валерка, не в силах больше ни на что другое.

— Пг’ог’еки мне!!! Всё г’ади Г’одины, а Амег’ика?!

— УРОДИ-И-И-Н-А-А-А!!!

Качели постепенно начали останавливаться. Несмотря ни на что, Валерка самостоятельно затормозил их ногами. До такой степени он разозлился.

— Ты куда, Валег’ик? — спросил перепуганный Витька. — А как же Амег’ика?

— Чур меня с твоей Америкой, отстань! — Валерка настолько сильно обиделся на Витьку, что полез домой через сугробы, почти полностью в них проваливаясь. Тем не менее Витька полез за ним по пятам.

— Ты не можешь меня бг’осить!

— Могу, — отвечал наперерез Валерка, — запросто могу! Я для твоей Америки ещё не доумнел, лучше домой пойду…

— Бг’ат мой, пг’ошу тебя, поехали. Я сам с Амег’икой не спг’авлюсь. Она целая стг’ана, а я всего лишь один г’ебёнок…

— Мне-то что с того? — повернувшись, огрызнулся Валерка.

— Доумнеть можно и по дог’оге в Амег’ику. Я тебя всему научу, ведь я уже во втог’ом классе…

— Тогда поклянись, чтобы больше никакого солнышка не было!

Приложив руку к сердцу, Витька изрёк:

— Клянусь, бг’ат!

После того как братья помирились и вылезли из сугробов, Витька подвёл Валерку к турнику.

— Ничего такого, Валег’ик. Пг’осто надо подтянуться.

— Это ещё зачем? — поджав губы, спросил Валерка.

— Пг’овег’ка на физическую силу, — объяснил Витька, — вдг’уг пг’идётся на кулаках сг’ажаться!

Прежде чем приступить к подтягиваниям, Валерка сперва вздохнул, затем полез в карманы куртки, чтобы надеть варежки, в то время как Витька зорким взглядом осматривал всю округу.

— Что это за дг’янь г’озовая?! — Витька в шоке показал на варежки.

— Это мне Даша из садика подарила, — похвастался Валерка. — Она сказала, что у всех добрых мальчиков должны быть лапки…

— Дашка твоя — пг’едатель!

— Почему?! — не на шутку возмутился Валерка.

— Да так… — Витька смачно харкнул на снег. — Целовалась кое с кем…

— С кем?

— С кем-с кем, — в нетерпении выпалил Витька, — с амег’иканскими агентами, конечно!

— Откуда ты знаешь?!

— Ты спег’ва подтянись, потом скажу, — заключил Витька, — а я пока на г’азведку…

— Ты всё врёшь! — крикнул ему вслед Валерка, но Витька никакого внимания на это не обратил. В знак обиды Валерка повис на турнике, напрочь отвернувшись от своего брата. Как ни пытался он хоть раз подтянуться, у него не получалось. Ему оставалось лишь висеть и дрыгаться от отчаяния.

Валеркины силы были уже на исходе, как вдруг сзади откуда ни возьмись в него прилетел снежок, сильно попав по шапке.

— АМЕГ’ИКАНЦЫ АТАКУЮТ, ЛОЖИСЬ!!! — раздался поблизости Витькин голос. Валерка тут же плашмя упал на снег, прикрывая голову от следующих вражеских ударов. Однако всё затихло.

Спустя минуту Валерка всё ещё не осмеливался поднять голову. Вскоре он услышал, как кто-то медленно полз в его сторону неизвестно с какими намерениями. Валерке ничего не оставалось, кроме как сжать розовые лапки и готовиться к худшему.

— Ты цел, паг’ень? — подползая по-пластунски, спросил Витька. — Это амег’иканские снайпег’ы, чтоб их!

— Не верю!

— Как это? — удивился Витька. — Они самые! Я их почег’к знаю! Валег’ик, тебя не контузило ли?

У Валерки окончательно лопнуло терпенье. Он вскочил со снега, топнул ногой и запротестовал:

— Взрослые снежками не кидаются, а тем более агенты! Никогда я этого не видел! И Даша не предатель! Она хорошая! И шёл я по правильной стороне, а следы на снегу были твои! И ты всё врёшь, Витька, а Америка тут не виновата…

— Тебе в голову пг’илетело, да? — с сочувствием произнёс Витька. На секунду показалось, будто он растерялся, но только на секунду: — Кто тебе сказал, Валег’ик, что это были взг’ослые шпионы?

— Как это понять?

— Именно… малолетние агенты, завег’бованные, — Витька потянул Валерку вниз, тот поддался, — они сг’еди нас…

Мальчики вновь добрались до горки, правда, ползком. На правах командира Витька полз первым, Валерка строго за ним. Под горкой Витька довольно долго объяснял Валерке весь мировой порядок. В конце концов Валерка всё понял.

Не описать словами, как сильно он сокрушался по этому поводу. Он ругался, пинал снег, упорно жевал варежки, подаренные Дашкой, оторвал один помпон от шапки. Валерку было не узнать. Продолжалось это до тех пор, пока Витька не подвёл его к снеговику, который слепили девочки из соседнего дома днём ранее.

— Пг’едставь, — сказал Витька, — что этот снеговик — амег’иканец. Пг’ишёл час г’асплаты. Покажи мне яг’ость!

Валерка, будто бешеный пёс, кинулся на снеговика. Сначала он вытащил палки, торчавшие из его туловища; поломал каждую на мелкие части, кинул вниз, попрыгал на них, причём с наслаждением. Затем черёд дошёл до снежной головы. На верху у неё было маленькое пластмассовое ведёрко. Валерка харкнул в него, изуродовал его и выкинул восвояси.

Всё это время Витька стоял неподалёку и наблюдал за происходящим, изредка выкрикивая следующее:

— Амег’ику взог’вёшь — добг’о спасёшь!

Как только Валерка это слышал, принимался ещё ожесточённее атаковать снеговика-американца. Голова врага была побеждена таким образом: глаза, напоминавшие пуговицы, Валерка вынул и забрал себе как трофей, рот из мелких камушек мальчик разбросал на все четыре стороны, в носовое отверстие всадил свой кулак, тем самым разломав голову снеговика пополам.

— Амег’ику взог’вать — это благодать!

Прикончив снежную голову, Валерка затоптал ногами оставшееся тело. Сзади к нему подкрался Витька:

— Хог’ошая г’абота, паг’ень. Осталась последняя пг’овег’ка…

В углу площадки, где не светили фонари, стояла старая детская ракета, вернее, её остов. В высоту он был как два этажа, красного цвета, на самом верху торчал штырь. Братья шли туда.

— Когда мы взог’вём Амег’ику, то я стану импег’атог’ом всего миг’а, а ты будешь моей левой г’укой.

— Почему левой? — спросил Валерка, успевший устать после боя со снежным врагом.

— Пошёл бы ты с пг’авой стог’оны, был бы пг’авой рукой, — ответил Витька, — а так только левой.

— Ну можно мне, пожалуйста, левой рукой не быть? Можно я стану вторым императором?

— Импег’атог’ом может быть только один, — возразил Витька.

— Почему тогда именно ты император, а не я?

— Потому что я Виктог', а ты не Виктог'!

Будущий император принялся отважно взбираться вверх по ракете. Валерка же встал возле лавочки, которая располагалась прямо напротив остова. Внутри у него всё ёкнуло от страха. Валерка не любил ничего высокого.

— Ты чего? — прокричал с ракеты Витька. Он уже почти добрался до верхнего штыря.

— Боюсь… — промямлил неохотно Валерка.

— Отставить сопли! — скомандовал император. Валерка незаметно вытер козюльку об лавочку. — Я повелеваю тебе — лезь впег’ёд!

— Я не полезу… — чуть ли не в слезах вымолвил Валерка.

Витька, держась за штырь, изо всех сил уговаривал Валерку залезть на ракету, но тщетно. Ради забавы он начал вертеться туда-сюда, то отцепляя одну руку, то снова прицепляя.

— Да ты плакса, да ты г’гёбаный…

Погода переменилась, внезапно подул ветер. Руки у Витьки соскользнули с ракеты. Из-за этого он полетел вниз, больно упал задом прямо на лавочку, следом завопил:

— Ай-яй-яй-яй-яй-яй!!!

В ту же секунду Валерка кинулся на колени, обратившись куда-то к небу:

— Американцы, не стреляйте больше! Простите нас! МЫ СДАЁМСЯ!!!