В Берлине прошли премьерные показы спектакля Кирилла Серебренникова «Декамерон», который был выпущен совместно «Гоголь-центром» и Deutsches Theater Berlin. Это уникальный случай в истории современного театра: спектакль войдёт в репертуар обеих площадок и по очереди будет идти в Берлине и в Москве с неизменным составом актёров. «Мир, в котором бушует коронавирус, очень близок к тому, что разыгрывалось в середине XIV века в произведении Боккаччо», — говорит о своей постановке режиссёр. Паша Соколов побывал на премьере и делится своими впечатлениями об этом ярком и крайне злободневном спектакле.
То, что постановка Серебренникова станет настоящей бомбой, было известно заранее. Многие мои берлинские знакомые так и не смогли достать билет. Зал был переполнен, несмотря на слухи о коронавирусе и потенциальную опасность подхватить заразу. Правда, тишину то и дело нарушали звуки сухого кашля. Во время эпидемии в стране, почти что закрытой на карантин, люди пришли посмотреть спектакль о том, как люди спасаются от эпидемии.
Новый «Декамерон» перенесен в современность (сюжеты развиваются в Европе, России, а в одной новелле возникает поздний СССР). Литературный первоисточник кое-где проглядывает, но скорее это «опыт прочтения Боккаччо», во многих случаях имеющий лишь отдаленное отношение к произведению итальянского классика.
В спортзале группа старушек (их играют непрофессиональные актрисы, их монологи-вербатимы будут завершать спектакль) занимается лечебной физкультурой под руководством и наблюдением строгой дамы в белом халате, в трениках и на высоких каблуках. Отзанимавшись, старушки оденутся, нацепят защитные маски (это единственная деталь, которая напоминает об эпидемии) и покинут спортзал. Герои и героини постановки будут появляться вслед за ними в этом волшебном стерильном пространстве, спасаясь в спорте и пытаясь отсрочить свою смерть. Любовь и спорт в тесном помещении зала. Секс во время чумы. Точнее, секс вместо чумы.
Десять новелл сюжетно никак не связаны между собой. Четыре часа подряд перед нами проносятся герои, страны, времена года, языки и культуры. Европейские офисы сменяются окраинами российских городов. Музыкальные темы меняются вместе со временами года: их исполняют на сцене музыканты, отдетые в спортивные костюмы прямиком из 90-х. Склейки между новеллами на сцене довольно часто выглядят довольно грубо — выкатывают стулья или экраны, на которые проецируются то немецкие субтитры, то компьютерная графика в стиле фильма «Трон».
При всем при этом русские и немецкие актеры образовывали удивительные дуэты, трио и квартеты на сцене. Особенно хочется отметить игру Регины Циммерманн и Филиппа Авдеева. А образы, которые создала Ян Гэ — это и был настоящий Боккаччо: плутовство, смешанное с насмешкой. Интермеццо-новелла «Чат» с ее участием уж точно запомнится всем. Диалоги оттуда в духе лучших образцов новой драмы (как жаль, что немецкие зрители не смогли уловить всю красоту этого отборного молодежного матерного новояза). Месть в сети может быть ужасна. Как говорит герой-мститель своей неслучившейся возлюбленной: «У тебя нет аккаунта, считай, тебя нет!»
К каждой новелле найден свой ключ, свое решение: моноспектакль сменяется диалогом, тот пластической сценой, затем идет музыкальный номер, а завершается все человеком в аквариуме. Поразительно, как стереотипные русские пацаны, немецкие бюргеры, китайская массажистка и японский самурай то ли из аниме, то ли из порно-игры органично уживаются на сцене. И через все это по сцене катятся резиновые мячи, этакие символы боли и пережитого опыта.
Герои находятся в карантине собственных эмоций. Все мы в той или иной степени находимся в изоляции. Мы изолированы нашими привязанностями, языком, опытом. В центральной новелле спектакля, «Сердце», местом изоляции оказывается военный лагерь. Садист-полковник (гениально сыгранный Олегом Гущиным) до смерти залюбит своей опекой родную дочь (как до этого жену) и никого к ней не подпустит. В конце он принесет ей в шкатулке вырезанное сердце ее любовника — солдата срочной службы. Отличная метафора современной России, которую никак не может отпустить один заслуженный офицер. Ему легче держать родную дочь в лагере и никого к ней не подпускать, чем предоставить ей свободу выбора. Ему легче уничтожить физически молодое поколение, чем признать, что оно имеет право на такую элементарную вещь, как любовь. Особенно ярко новелла смотрится в свете судьбы самого режиссера, который долгое время находился под домашним арестом.
К сожалению, не все новеллы в спектакле доходят до такого же уровня. То ли драматург плохо поработал, то ли это сделано специально, чтобы выделить наиболее сильные и правильно расставить акценты.
Подведем предварительные итоги. Даже набегавшись до седьмого пота в самом крутом спортзале, все равно не убежишь от смерти. Но страшнее любой эпидемии — эмоции, помещенные в террариум. Можно обнажаться (ханжам просьба сдать билеты), танцевать, переодеваться, но вырваться нельзя. Или все-таки можно?
Берлинская публика с восторгом приняла спектакль. Интересно будет посмотреть на реакцию российских зрителей на «Декамерон» в июне, когда спектакль покажут в «Гоголь-центре». Впрочем, учитывая, что карантин теперь не только на сцене, кто знает, увидим ли мы его в Москве?
P. S. Автора этой рецензии по возвращению в Москву из охваченной эпидемией Европы также ждут две недели самоизоляции.
P. S. S. Теперь из-за карантина в Берлине закрыты все крупные залы театров.
