Как часто вы видите синий забор? Наверняка, не раз вы встречали синеющие рельефные ряды металлических заборов то тут, то в соседском дворе за оградой садика, то на стройке или же напротив родного офиса во время обеденного перекура… Эта обыденная вещь однажды перестала быть собой. Это произошло в Нижнем Новгороде в 2014 году, в светлый сентябрьский день, когда несколько художников обмозговали и выдали любопытную для глаза идею: синий забор — это вовсе не повседневная данность, а объект эстетики.
Синий забор уже давно активно мелькает в соцсетях, разговоры о нем не были лишены загадки и иронии — долгое время он скрывает весьма неочевидную, скрытую от посторонних глаз деятельность. Все нижегородцы так или иначе замечают многолетние, нескончаемые стройки и реконструкцию зданий, которые не имеют или возможности закончиться, или надлежащего застройщика для своего благополучного завершения. Все эти объекты градостроения неизменно сопровождает синий, неразлучный их спутник — как например, всем известный забор на набережной вдоль улицы Рождественской, которая, по словам главного архитектора города Виктора Быкова, является визитной карточкой Нижнего.
Историю его укоренения в городе можно развернуть словно полевую сводку: «В 2008 году застройщик получил в аренду на 49 лет участок площадью около 40 тыс. кв. метров <которые и являются огороженной забором территорией — примечание автора>. В августе 2012 года Приволжская транспортная прокуратура установила, что при выполнении работ были допущены существенные отступления от проектной документации, что в период весеннего паводка привело к затоплению пирса и котлованов. Строительство было остановлено, однако арбитражный суд тогда не удовлетворил иск о расторжении договора аренды с застройщиком, ООО «Трейд-Парк«».
Скрываемое всегда создает определенную интригу. А интрига, как вещает нам теория литературы, всегда требует разрешения.
Социальная интрига синего забора, стоящего уже десятилетие на набережной, была развязана группой художников при помощи творческой сублимации — цифровых и скульптурных инсталляций, в которых строительный забор играл формо- и смыслообразующую роль. Попытка нижегородских художников заглянуть за синий забор схожа с банальным актом вуаеризма — здесь сработал классический принцип запретного плода, табуированного объекта, поскольку забор на стройках возводят специально для того, чтобы проходящим мимо не было видно, что же именно происходит на огороженном пространстве.
Синий забор — это грубая, сугубо утилитарная вещь из нашей повседневной реальности. Прививать художественную ценность таким обыденным вещам одним из первых начал Роберт Раушенберг в далекой середине 50-х.
В его работах — одной из них является «Одалиска» (1955-58) — мы можем видеть, к примеру, ничем не примечательные фотографии и репродукции, напоминающие картинки из туристических проспектов, чучела животных и прочие изначально лишенные какой-либо художественной ценности объекты. Это было предтечей поп-арта.
Задачей этого нового движения, первые коллективные выставки которого Раушенберг, Розенквист, Ольденбург и сотоварищи провели в 50-х годах (одно из его названий нью-дада), состояла в творческом поиске вне поля устоявшейся парадигмы нефигуративного искусства. Нью–дада отчасти оформлял замысел поп-арта и укреплял связь с авангардным модернистским течением: это кардинальный слом прежней художественной традиции, концентрация внимания на преобразовании форм предметов бытовой, казуальной действительности, а также преобладание коллажной техники.
Новое течение стало ответом подавляющему преобладанию абстрактной живописи, оно раскрывало художественный потенциал массовой культуры. Таким образом поп-арт вновь открыл ящик Пандоры — кладовую несметного количества образов индустриального дизайна, потенциал которых когда-то был осмыслен русскими авангардистами (в качестве примера можно привести первые рекламные плакаты Родченко).
Представленным на нижегородской выставке экспонатам нечужды идеи поп-арта и дадаизма: синий забор помещается в оторванный от своего привычного места и функционального назначения контекст художественного пространства галереи. Тем самым он приобретает новые качества уже как эстетический феномен, объект художественного осмысления.
Высказывание нижегородских художников имеет оттенок и дадаистской шутки: забор оголяет подлинную действительность в виде строительного забора — в духе берлинской дада-школы, — делая это с изрядной долей классической иронии: плывущие массы синего забора за синим забором в совместной работе Макса Литвинова и Юрия Отинова, обрывки-патерны фраз из газетных коллажей Насти Дмитриевской, которые прикрывают набивший оскомину забор, наивистские гротескные объемные композиции Петра Засухина.
На выставке мы видим подобие поп-арта, фиксируем своеобразную художественную «усталость» от абстрактной живописи. Нижегородская эстетизация синего забора — попытка прорыва в новый, неисследованный художественный потенциал обыденного, усиленно наступающего и распространяющегося в городской среде объекта, который — словно растиражированная когда-то Энди Уорхолом банка супа «Кэмпбелл» — стал локальным неутешительным, но узнаваемым символом города.
Пока никто не предлагал правок к этому материалу. Возможно, это потому, что он всем хорош.
Предложения
Оригинальный текст