«Он мне сам сказал: „Господи, как я ненавижу русских, эти опухшие от водки блондины“. Но потом выяснилось, что эти „опухшие от водки блондины“ — его любовь, и он стал националистом. Я думаю, он бы спорил с Прилепиным о том, кто больше может убить украинцев». И одновременно: «Без него мир будет скучнее, бледнее». Спустя пять лет после смерти писателя Лимонова авторы самиздата пытаются разобраться, кем был этот анфан террибль русской литературы: фашистом, революционером, эксцентричным писателем, государственником, антигосударственником… А главное, почему его до сих пор так любят. Это эссе также освещает неожиданный фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке», как в ответ на помощь Лимонов ругал Бродского и какие ингредиенты входят в коктейль «Тяжелый русский». Спойлер: это просто, но очень крепко.
Когда он умер, кинокритик Антон Долин сказал:
«Эдуарда Лимонова мне очень жаль. Вернее, жаль, что теперь придется жить без него где-то рядом. Без него мир будет скучнее, беднее».
В пятую годовщину его смерти нам кажется важным поговорить о том, кем он был и почему, при всей своей неоднозначности, по сей день остаётся важным элементом русского пейзажа.
Его книги всё ещё имеют огромную популярность, в том числе среди молодых людей. Его откровенно фашистские высказывания о внешней политике России до сих пор восхищают «патриотов» и вызывают ужас у либералов.
Он действительно придерживался идеи того, что правда в силе, что история принадлежит завоевателям, агрессорам. Но если следовать классическому определению фашизма — с его культом государства, жесткой иерархией, корпоративным устройством общества и расистской составляющей, — то Лимонову этот костюм жмет. Он никогда не был системным политиком, был рок-н-рольщиком, панком, ему было важно обнаруживать себя, находящимся на острие жизни, в гуще событий.
Фашистом его можно называть скорее с эстетической точки зрения. Он любил позировать с автоматом, мечтал о военных конфликтах, считал их очищающей стихией, искренне верил и много раз говорил, что есть на свете хорошие народы, а есть плохие. В 1990-е годы с восторгом смотрел на балканские войны и даже участвовал в них, стреляя по Сараево в компании сербских боевиков.
Поклонники и противники Лимонова сходятся в одном: он сыграл значительную роль в культуре и политике России. Не просто писал книги, а формировал вокруг себя движения, объединял людей, создавал культурные мифы и разрушал устоявшиеся представления о том, каким должен быть писатель и политик.
Лимонов был одновременно маргиналом и центром притяжения, одиночкой и лидером. Его тексты, образы и высказывания продолжали жить и влиять на умы людей даже после его смерти. Именно это делает его великой фигурой в истории России — не в смысле гения, но в смысле масштаба его влияния.
***
Сын военного и учительницы, Эдик Савенко, как его ласково называли друзья, был рожден в Дзержинске, детство и юность провел в Харькове, в том самом районе Салтовка, который подвергся массированным ракетным обстрелам России после начала войны.
Салтовка — рабочий район. Лимонов работал много и тяжело: грузчиком, монтажником, строителем, сталеваром. О тех временах он с ностальгией вспоминал в эссе для журнала GQ:
«…И еще люди тогда пахли, то есть у них был запах. Санитарии в коммунальных жилищах было мало, и никчемная всё, жалкая. Зато люди всласть и сильно пахли. Особенно пахли женщины, забивая запах духами, но все же их естественный пробивался. Мужики пахли табаком, водкой либо коньяком, в зависимости от социального статуса и достатка. Военные пахли сапожной ваксой и вдобавок чуть-чуть промасленным оружием…».
В 1974 году Лимонов вынужденно покидает СССР и начинает новую жизнь в США. В Нью-Йорке он начнет писать роман «Это я — Эдичка», который станет его первым хитом и визитной карточкой.
Об этом периоде в жизни писателя снят новый фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке», экранизация романизированной биографии Лимонова, написанной французским писателем Эммануэлем Каррером. Премьера состоялась прошлой весной в Каннах, а скоро фильм обещают выпустить в широкий прокат.
Каррер встретился с Лимоновым в 2006 году и написал о нём книгу, ставшую во Франции бестселлером. Планировалось, что её экранизируют ещё в 2014 году, но проект заморозили после российской аннексии Крыма и восторженной реакции Лимонова на неё.
Поэт, любовник, революционер — именно этими словами можно описать образ Лимонова в фильме. Эдди (так называют героя, поскольку фильм снят на английском — условие владельцев прав на экранизацию) живёт в Харькове, работает на заводе, шьёт на заказ джинсы и пишет стихи. В мечтах о славе и женщинах покидает Харьков и перебирается в Москву. Делая копии модных джинсов Wrangler, быстро становится частью богемы, закатывающей вечеринки на дачах, где поэты и художники пьют вино, читают стихи, называют друг друга гениями. Эдичку они не просто бесят — он их презирает, а его не замечают.
Всё меняется с появлением Лены, дочери полковника МГБ, светской львицы. Бурный роман, эпатажные выходки, панковская поэзия не остаются незамеченными карающими органами. Эдичка с Леной покидает Союз и оказывается в Нью-Йорке.
На дворе 1974-й. Шестидесятые, в которые было вкачено невероятно количество воздуха перемен, закончились, а панки, которые станут главными бунтарями этого десятилетия, ещё не пришли. Мир замер в ожидании. Тем временем Лена делает карьеру модели (в истории XX века останется скорее «первой советской манекенщицей», нежели литератором, каковой себя считает), а Эдичку ждут её измены, тревожное ожидание, унылая мастурбация, уход Лены, депрессия. Всё выливается в попытку примерить новую гендерную роль, отдаваясь бездомному афроамериканцу, и ощутить, каково это — чувствовать удовлетворение от любви, каково это вообще, когда тебя любят.
Дальше будет многое: служба дворецким у медиа-магната, переезд во Францию, писательский успех, наконец-таки слава, возвращение на родину, всё больший накал радикализма, разочарование от развала Советского Союза, создание Национал-большевистской партии, тюрьма, триумфальный выход из тюрьмы.
Эдуарда Лимонова играет британский актёр Бен Уишоу («Парфюмер», голос медвежонка Паддингтона), играет весьма убедительно. Его Лимонов — в первую очередь израненный юноша, которого собственные родители сдали в психбольницу, мальчик, который не умел любить, но так хотел быть любимым. Эта нелюбовь сделала его таким: жестоким, хладнокровным, беспринципным, готовым служить кому угодно и сколько потребуется, чтобы в конце всех поиметь.
В ледяных глазах Бена Уишоу зритель видит того самого Эдичку, который кричит: «Я ебал вас всех, ебаные в рот суки!» — и вытирает слёзы кулаком.
Экранный Эдди — не историческая личность, не реальный человек и писатель Эдуард Лимонов, это персонаж. Хотя и сам «Лимонов», о котором из книги в книгу писал Эдуард Вениаминович, — тоже персонаж.
***
«Лимонов был изрядный негодяй и спекулянт. Я немножко знал Лимонова в Нью-Йорке и в Париже. В Москве никогда не видел. Я не нахожу особого таланта, у него были приличные стихи, которые были собраны в сборник „Русское“, кстати, эти стихи Бродский рекомендовал напечатать в журнале „Континент“, что и было сделано. В ответ на это Лимонов написал статью „Поэт-бухгалтер“, где он говорил о том, какой негодяй Бродский, как он ловко устроился, что ему дали Нобелевскую премию. Лимонов был страшный завистник. Что касается его политических взглядов, то я вообще не верю ни в какую политику Лимонова. Ему было совершенно все равно, он был оппортунистом. Вырывался наверх любым путём, ему совершенно все равно было с кем. Он очень хотел попасть в нью-йоркскую элиту, это его мечта была. В Париже он мне сам сказал: „Господи, как я ненавижу русских, эти опухшие от водки блондины“. Но потом выяснилось, что эти „опухшие от водки блондины“ — это его любовь, и он стал националистом. Во время этой войны я думаю, что он бы спорил с Прилепиным о том, кто больше может убить украинцев»,
— рассказывал писатель Александр Генис в студии ереванского Radio Van.
Генис точен в своей оценке: Лимонов не стеснялся менять маски в зависимости от ситуации. Завистник, оппортунист, спекулянт — все это ярлыки подходят ему. Лимонов был готов пренебречь любыми принципами ради личной выгоды. Но надо отдать должное: даже в самых мерзких своих амплуа он был искренен.
После возвращения в Россию в начале 90-х Эдуард Лимонов основал Партию национал-большевиков. Она выступала за восстановление сильного государства, за возвращение России ее былой мощи и независимости, в противовес либеральным реформам и западной ориентации. Лимонов быстро стал символом этого движения, привлекая внимание как своими яркими заявлениями, так и эксцентричными действиями.
Сначала НБП была скорее художественным проектом, чем политическим. Для него это было игрой в первую очередь. Игрой захватывающей, иногда опасной, ему она дала нечто большее, чем было в самой игре — пространство для мифа о нём самом, некую Одиссею или «новые подвиги Геракла», если угодно. НБП создала люфт, метафизическое пространство, в котором возможно объединение нескольких жизней: простого смертного, художника и политика.
Но все-таки в первую очередь он был художником в большом смысле этого слова, тем, кого в английском языке называют «artist». Ему важнее было не делать революцию, а заниматься ей, процесс важнее, чем результат. Ему нравилось быть воплощением идеи, ее лицом, символом. Сама идея революции была движущей силой, которая и сформировала его стиль и образ жизни его.
А еще Лимонов презирал обывателя. Его раздражала серая масса, её покорность, мещанство, страх перед выходом за границы привычного. Он противопоставлял себя этому миру, норме, статус кво.
Парадокс, но со временем он стал кумиром обывателей, тех самых, которых глубоко презирал. Почему? Потому что мир перевернулся с ног на голову, общество изменилось. Если в 80-е и 90-е Лимонов был чужеродным элементом, выходцем из андеграунда, то к 2000-м его образ совпал с новым общественным настроением.
Россия устала от либеральных экспериментов, страна искала силу, жесткость, простые и яркие ответы. Лимонов, с его тоской по сильному государству и войне, вдруг оказался созвучен новой эпохе. Он стал своего рода одобренным бунтарём, но уже не против системы, а против её врагов.
Лимонов находился в оппозиции путинскому режиму ровно до того момента, пока этот режим не начал реализовывать те идеи, которые разделял он сам. Когда Лимонов и его компания молодых бравых нацболов восторженно поддержали аннексию Крыма, в случае с Эдичкой, это не было простым преклонением перед решением путинской власти, Лимонов хотел «вернуть» Крым еще с 1992 года.
Этот резкий контраст, от презрения к обожанию, — ключ к пониманию его личности. Он всегда жил в крайностях: ненависть к русским в эмиграции и любовь к «народным массам» после возвращения, восхищение западной культурой и презрение к западному образу жизни, мечты о мировом бунте и готовность воевать за российский империализм. Это не столько эволюция взглядов, сколько поиск себя, болезненный и хаотичный. Он метался между маргинальностью и желанием быть героем, между нигилизмом и жаждой принадлежности к чему-то большему.
Лимонов не боялся противоречий, он жил ими. Он мог с одинаковым напором отвергать русских и восхищаться ими, ненавидеть Запад и тянуться к нему, презирать обывателя и становиться его кумиром. Он всегда был одновременно за и против — и именно это делает его такой сложной и интересной фигурой.
Противоречий и загадок — вагон. Но есть одна вещь, в которой невозможно усомниться — Эдуард Лимонов невероятно любил Россию. Он любил ее немытой, грубой и убогой в своей беспомощности. Конечно, это была страстная, неразрывная и часто безответная любовь. Даже живя в эмиграции, Лимонов никогда не покидал Россию, и всегда считал её своим домом:
«Начать стоит с того, что я никогда не уходил от России. Я никогда не мечтал из неё уехать, не искал себе убежище за границей, не крутил глобус в поисках мест, где хотел бы жить. Меня просто выставили из страны. Мои безобидные выходки и эпатаж почему-то зацепили кого-то из тех, кто всё решал, и меня поставили перед дилеммой: или в лагерь или в эмиграцию. У меня была молодая жена, я был влюблён, у меня была куча творческих планов и в лагерь мне совсем не хотелось. Пришлось согласиться на эмиграцию. Уже за границей я никогда, ни словом, ни делом не задевал свою страну. Я просто жил, работал. А когда появилась возможность вернуться, сразу вернулся. И в этом тоже не было никакого пафоса или поступка. Это мой дом, и для любого человека нормально возвращаться домой».
Кем он всё-таки был? Великим русским писателем, негодяем, революционно настроенным неонацистом? Илья Яшин рассказывал про Лимонова:
«Он, например, говорил, что помасштабнее академика Сахарова будет. Человек, который всерьёз такие вещи говорит, не совсем адекватен».
Видимо, большой художник и не может быть адекватен. Он жил в мире, где реальность гнулась под напором его амбиций, где грандиозные заявления воспринимались как пророчества, а эпатаж заменял политику. Он не просто верил в собственную исключительность — он требовал, чтобы в нее верили все остальные.
Эдуард Вениаминович являл собой удивительное сочетание совершенно разных качеств: необъятный писательский талант, скандальность, жуткая ненависть к себе, презрение и зависть к тем, кто стоит выше в пищевой цепочке. Он игнорировал моральные рамки, если они мешали его амбициям, но в творчестве всегда сохранял независимость. Он не искал компромиссов с обществом и не поддавался на давление — его искусство было искренним и беспощадным. Для него важно было не соответствовать моральным нормам, а выражать истину, какой бы жестокой она ни была.
…Добавь в водку два кубика льда, хорошенько размешай и выпей залпом — получится коктейль «Тяжёлый русский». Лимонов сам и был таким коктейлем: местами горьким, местами обжигающим, но в любом случае крепким. Его невозможно пить медленно, от него быстро пьянеешь, он оставляет сильное послевкусие. А нравится тебе это или нет, Лимонова уже не волнует.
Больше об Эдуарде Лимонове:
Все дела переделаны. Последнее путешествие Эдуарда Лимонова
В школах не учат стареть. На смерть Эдуарда Лимонова
