«Первый канал» на протяжении многих лет был и остается главным телеканалом страны. 1 марта 1995 года, его генерального директора Владислава Листьева убили. С 1999 года каналом бессменно руководит Константин Эрнст. Корреспондент «Дискурса» изучила программу передач «Первого канала» тогда и сегодня (внимательно просмотрев эфир 21 февраля 1995–го и 2017–го) и разобралась, как за эти годы изменилась сетка вещания.
1995 год. 21 февраля. 8 вечера. Прайм-тайм. Семья Сидоровых из Бибирево смотрит «Первый канал Останкино»: транслируется ток-шоу «Тема». На экране — внушающее доверие лицо телеведущего, Владислава Листьева. Мама, папа, бабушка и сын заворожены: показывают самое настоящее ток-шоу. Вот бы этот час не кончался никогда!
2017 год. 21 февраля. 8 вечера. Прайм-тайм. Семья Сидоровых из Бибирево (кроме сына) по-прежнему смотрит «Первый канал»: идет ток-шоу «Пусть говорят». На экране — искаженное ненавистью лицо какой-то бабки по имени Антонина Семеновна, которая утверждает, что её невестка — проститутка, родившая внука от местного алкаша. Невестка стыдливо прячет глаза, утверждая, что она — ангел во плоти, да и вообще ещё девственница. Мама, папа и престарелая бабушка просто в восторге: ни в театре, ни в кино не увидишь такой «актерской игры», не узнаешь такой интересной и в то же время отталкивающей истории. Папа раздосадован: грозит невестке кулаком; престарелая бабушка негодует; мать в шоке. И только сын, вернувшись с вечернего моциона, наблюдая эту сцену, никак в толк не возьмёт: откуда столько студийно-диванной агрессии в жизни его близких — и зачем?..
«Пусть говорят», «Время покажет», «Первая студия» — вереницу названий ток-шоу, которые сегодня транслирует «Первый канал», можно продолжать долго. Казалось бы, одной реинкарнации «Большой стирки» было вполне достаточно, однако ток-шоу, подобно снежной лавине, нарастали, поглотив в результате главный канал страны.
Немного статистики
Всегда ли так было? И почему так стало? Сравним телевещание «Первого канала Останкино» в 1995 году и «Первого канала» в 2017 и — попробуем разобраться.
Итак, посмотрим на диаграммы, сравнивающие количество передач в процентном отношении:
Как-то поболее было разнообразия, не находите?
Если же говорить о длительности передач, то выходит следующая картина:
И ещё немного статистики. Мы подсчитали среднюю продолжительность передачи на «Первом» тогда и сейчас. Оцените разницу: 37(!) минут в 95 году и 62(!) в 2017. Да простят меня боги орфографии и пунктуации, но восклицательный знак в скобках можно ставить после каждого слова. Оценивая этот показатель, мы задумались: а отчего так? Снимать коротенькие передачи лень, что ли?..
Глядя на эти диаграммы, можно смело сказать, что ток-шоу сегодня много. Это очевидно. Но неизбежно напрашивается вопрос: почему произошло жанровое оскудение эфира? Мы попытались найти причины таких перемен, посоветовались с настоящими сэнсэями в области медиа и пришли к некоторым выводам.
По мнению Артура Тарасенко, эксперта в области медиа, преподавателя факультета коммуникаций, медиа и дизайна ВШЭ, причинами засилья ток-шоу на «Первом» могут являться:
1. Широкий спектр и удобство формата. Ток-шоу подходят для разговоров обо всём. Именно поэтому с элементами ток-шоу проводятся и «Модный приговор», и «Жить здорово!», и «Первая студия».
Комментарий эксперта: «Это наиболее мобильный формат, который легко откликается на актуальные темы. Если необходимо срочно обсудить что-то актуальное, самый быстрый способ это сделать — собрать людей в студии. Такие программы могут не требовать монтажа <…> Это очень широкий по тематическим возможностям формат, куда можно уложить разные темы: от здоровья до военных конфликтов».
2. Экономическая выгода.
Комментарий эксперта: «Студийный формат очень удобен в производстве. Это относительно недорого. Можно пакетом записать сразу несколько программ подряд в один день и потом выдавать их в эфир несколько недель».
3. Стилистическое решение. Канал выбрал стиль, и другие передачи на фоне ток-шоу смотрятся не очень уместно.
Комментарий эксперта: «Это может быть и стилистическое решение канала. Дневной эфир будних на Первом канале полностью состоит из студийных программ. Их больше, чем на любом другом федеральном канале. <…> И если сейчас между студийными передачами возникнет какая-то внестудийная, она, безусловно, разрушит это стилистическое единство».
4. Отсутствие разнообразия форматов в принципе. «Первому» полюбился один из форматов: он приносит деньги, и канал его успешно использует.
«Дышите глубже — вы взволнованы»
Но перейдём к другой стороне вопроса, быть может, наиболее важной:
почему сегодня на «Первом» так много агрессии и ненависти в ток-шоу? И почему мы забыли, что первая часть слова talk — в переводе с английского — значит «говорить», а не кричать и захлебываться от гнева?
Начнём с того, что эмоциональный спектр телевещания расширился в принципе. Если раньше передачи были в большинстве своём нейтральными, то сейчас они либо веселят зрителя, либо заставляют его воспринимать негатив и реагировать на него. Докажем это ещё одной инфографикой. Передачи мы поделили на три группы:
Вкусный такой эмоциональный пирог получился, с разными начинками. Но для чего нам эти 30 процентов негатива? Чтоб жизнь мёдом не казалась?
Если вы считаете, что данная картина ошибочна и «Пусть говорят» или «Мужское и женское» вполне себе нормальные передачи, то вот вам наглядные доказательства обратного:
Увидев такое в 95 году, бабушка из Бибирево поседела бы вторично. Сейчас же подобные сюжеты — рутина. Но и на то есть свои причины.
Главная из которых заключается в простом тезисе: «Первый канал» канал для многих — давно уже не первый. Я не помню, когда в последний раз включала кнопку № 1 и попадала на «Первый»: будь я дома, в гостях у родных или друзей. Количество возможных каналов сегодня превосходит все наши аппетиты: от стандартного пакета, состоящего из 20 каналов, до супер-предложений из 900 каналов.
«Первый» в состоянии жёсткой конкуренции. Как утверждает Тарасенко, «телевидение времен Листьева не боролось за зрителя. Каналов было меньше, не было внутрицеховой борьбы за внимание. Оно имело возможность разговаривать спокойно. Нынешнее же телевидение живёт в эпоху жёсткой конкуренции, борется за внимание зрителя. Зритель щёлкает пультом, и что-то должно задержать его внимание на канале. Его нужно зазывать, „хватать за горло“. Изменились условия — изменилась и интонация, с которой каналы разговаривают со зрителем. Они стараются перекричать друг друга». Интонация общения сегодняшнего «Первого» со зрителями сравнима с зазываниями торговки на базаре, надрывающей связки, чтобы продать свой пучок петрушки — быстрее и дороже, чем ее конкуренты.
Отсюда следует вывод, что канал во многом (если не во всём) подстраивается под своего зрителя. Телевидение — отражение нашей жизни и нашего мышления, и, выходит, мы сами решаем, каким оно будет. Однако, по мнению эксперта Ивана Засурского, журналиста, продюсера, специалиста по истории средств массовой информации России: «то, что с „Первым каналом“ происходит — это и отражает, и во многом формирует то, как люди в нашей стране воспринимают окружающий мир». Так кого же формирует канал сейчас?
С появлением интернета появилось огромное количество диванных аналитиков (все мы помним этот мем, да?). «Первый» мог просто почувствовать это и пойти в ногу со зрителем. Он предлагает обсуждение всевозможных политических вопросов, исключая, правда, вопросы внутренней политики… Несколько моих знакомых перестали смотреть из-за этого «Новости»: лицом к Украине, Сирии и Трампу лица не увидать. И видимо, ничего более в мире и стране не происходит.
Но ведь, если задуматься, это далеко не так. Самой большой стране мира есть, что сказать по телевизору. Да и много нас, уж кто-то из 150 миллионов точно сделал что-то, о чём стоит сказать в эфире (речь не об убийствах и насилии).
И всё же основное внимание канала обращено на внешнюю политику. Вот тут, быть может, и зарыта собака: мы, вероятно, нужны либо злобные, либо смеющиеся; думающие — разве что иногда и рассуждающие — изредка; достаточно пропитанные эмоциями ораторов и впитавшие их точку зрения. А после пережитого стресса по закону Архимеда мы должны быть спокойными и уверенными в том, что всё у нас идёт как надо: вопросы решаются и жизнь, в общем-то, налаживается.
Посмотрим правде в глаза: а изменят ли — хоть как-то — обсуждения в студии нынешнюю ситуацию? По мнению Засурского, «ток-шоу — это информационный продукт. Это очень тщательно подготовленные программы, в которых на самом деле заранее известны роли всех выступающих». Соответственно, канал транслирует спектакль, в результате которого зритель получает ощущение покоя, иллюзию решения волнующих нас проблем.
Хлеба и зрелищ. Можно и без хлеба
Не будем забывать, что ток-шоу на «Первом» открыли Андрей Разбаш и Владислав Листьев; зарождение этого формата приходится на 90-е годы (вспомним всеми любимые программы «Тема» и «Час пик»). Так почему же, несмотря на все выгоды и ныне отработанные перспективы формата ток-шоу, в 95 году эфир канала был настолько разнообразным? Опыта не хватало?
Безусловно, причина отчасти в том, что тогда существовало всего три канала. Сейчас клипы в «Утренней почте» смотреть, быть может, никто и не стал бы: можно просто нажать кнопку и включить канал, транслирующий клипы 24 часа в сутки. «Смак» переехал на кулинарные каналы. «В мире животных» становится неинтересным: есть National Geographic. Соответственно, в недалеком прошлом перечисленные передачи захватывали зрителя, ибо больше нигде их увидеть было нельзя.
Только вот почему бы сегодня «Новостям», «Жить здорово!», «Вечернему Урганту», фильмам и сериалам не уйти на соответствующие нишевые каналы? Парадокс. Видимо, развлекательные форматы позволяют держаться каналу на плаву, а новости транслируются лишь по старой памяти: ранее был создан образ канала, сообщающего истину в последней инстанции, и люди воспринимали действительность через «Новости» и «Время».
Есть и другое предположение. Вероятно, России 95-го года, в её непростой, грязный, «лихой» период, нужен был «Первый», воспитывающий зрителя, рассказывающий всё обо всём, утверждающий что-то светлое и позитивное. Возможно, именно поэтому Владислав Листьев стал главой «Первого» — такой лидер-энтузиаст, верующий в светлое будущее России, был нужен людям, его хотели видеть.
Сейчас у нас другие требования. Жизнь не лишена дисгармонии, но жить объективно стало легче, хотя бы в том плане, что у нас появилось много легкодоступных благ. И вот теперь нам хочется посмотреть на то, как люди ссорятся и спорят. И вообще, это очень удобно: смотреть на всякие мерзости и думать, что вот-де, у тебя нет такого в жизни, а значит, всё хорошо. И плевать, что зарплата мизерная, как и пенсия. Главное, что никто никого в семье на органы не продаёт, что сын никого не режет, не насилует и не ест.
«На зеркало неча пенять, коли рожа крива»
Рассмотрев сложный и многоплановый вопрос большого количества ток-шоу на сегодняшнем «Первом», мы пришли к некоторым выводам: этот формат удобен в использовании; он позволяет «Первому» конкурировать со множеством других каналов. Но, пожалуй, главная причина — это то, что данный формат целиком и полностью отвечает запросам современного зрителя: мы сами хотим смотреть на драки и кровь в эфире. И вот тут хочешь-не хочешь, да находит легкая грусть: отговаривать нас от просмотра грязи никто не хочет. Никто не хочет говорить нам, что смотреть на мужчину, бьющего женщину, неинтересно. Так бывает, но смотреть на это не стоит.
Безусловно, ТВ не обязано нести в себе образовательную и дидактическую функции. Как и литература никому не обязана быть морализаторско-дидактической. Но ведь есть примеры и хорошей (классической) литературы, не установочно, а органично взявшей на себя такую роль, и есть пример — отчасти — такого телеканала. Правда, на нем нет рекламы, и составлять конкуренцию орущим, камлающим, пышущим ненавистью передачам, закрепленным на первых кнопках, он не может. Вопрос опять же сводится к выбору зрителя. И сегодня он неутешителен.
P. S. Пока мы готовили материал, на Youtube появился фильм-расследование Фонда борьбы с коррупцией, рассказывающий о коррупционных схемах премьер-министра Дмитрия Медведева. Ролик имеет 5 миллионов просмотров — четкий симптом живой заинтересованности общества. Поэтому вишенкой на торте оторванности «Первого» от новостей внутренней политики стало следующее наше наблюдение: за 4 дня на канале не было ни одного упоминания об этом.
Заглавная иллюстрация: Глеб Струнников
