Один из самых известных активистов движения антифа в России, левый скинхед Алексей Сутуга под прозвищем Сократ, в нулевые защищал панк-концерты от неонацистов, а в 2014 году участвовал в революции Евромайдана. После возвращения в Россию Сутуга выступил в Сахаровском центре, где рассказал о самоорганизации народного восстания, борьбе с силовиками и влиянии аннексии Крыма на анархистов. На следующий же день после речи Сократа арестовали, а вскоре осудили на 3 года колонии. Признанный правозащитным центром Мемориала политзаключенным, в 2020 году Сутуга умер от травм, переломов и ушибов тяжелой степени, полученных в результате уличного конфликта с незнакомцами.
В книге «Быть скинхедом: жизнь антифашиста Сократа», вышедшей в издательстве «Радикальная теория и практика» под редактурой журналиста Дмитрия Окреста, собраны воспоминания друзей и близких, интервью и речи анархиста, комментарии соратников Сократа и других активистов, осужденных за свои убеждения. Статья из неавторизованной биографии российского антифа повествует, почему первый комендант Майдана сбежал с собранными для палаточного лагеря деньгами, какие политические группировки участвовали в госперевороте и что позволило им объединиться, несмотря на принципиальные разногласия, а также зачем российским и украинским анархистам нужен диалог и как народ оказывается разменной монетой в играх политиков.
Сократ несколько раз приезжал в Киев во время Майдана и после бегства президента Виктора Януковича. В апреле 2014 года он выступал в Сахаровском центре в Москве с рассказом об организации и самоорганизации на Майдане, противостоянии участников с силовиками и влиянии: «Крымской весны» на настроения анархистов. На следующий день после выступления Сократа арестовали.
Я думаю, все предысторию знают: [украинский] президент Виктор Янукович пошёл на политико-экономическое сближение с Европой и в самый последний момент всё свернул. Это не понравилось многим людям, многим оппозиционным партиям и просто народу — люди вышли на Майдан. В декабре вышло ещё не очень много, какие-то студенты из политических партий.
Всё бы сошло на нет быстро, но в одну декабрьскую ночь Майдан решили разогнать. Тогда пострадало очень много людей, в основном, студенты. [Тогда] на Майдан уже вышел простой народ, люди, которым не понравился жестокий разгон Майдана, фотографии в интернете, люди с разбитыми головами, интервью.«Беркут» тогда перестарался. Так же перестарался и Янукович, обманывая свой украинский народ, и Майдан перерос в открытое противостояние с властью Украины. Основными требованиями была отставка Януковича и сближение с Евросоюзом. Уже во время Майдана, когда пошли первые жертвы, появилось требование расформировать «Беркут» и провести реформу МВД. Первым был Сергей Нигоян, этнический армянин, украинец, который погиб на Майдане от пули снайпера.
Я анархист и буду рассказывать в основном, что делали анархисты во время и после Майдана. Я думаю, вы представляете, как выглядел тогда Майдан: огромное количество палаток с флагами всех политических партий. Была занята площадь Майдана, была занята улица Крещатик, половина улицы.
Быстро построили баррикады, сформировали сотни самообороны, сформировали быт Майдана, народное вече — быстро сделать это помогло то, что в 2003 году уже проводили Майдан, у них уже был опыт самоорганизации, протестных действий. Каждый имел свой сектор ответственности, у каждого была своя баррикада, которую они охраняли. У всех были свои сотни боевые, которые шли в бой с «Беркутом», захватывали административные здания.
Сюда обещало прийти много моих друзей-коммунистов, которые говорили, что Майдан — это исключительно детище оппозиционных политических партий, они все почему-то коммунисты по взглядам, кто так говорил. Но я бы так не сказал, потому что я всё это видел. Люди на своих плечах вывезли весь этот Майдан, полностью строили весь быт. Я первый раз видел такое широкое поле для самоорганизации. Всё это строил, кормил какой-то мелкий, средний капитал Украины: люди на машинах привозили тёплую одежду, еду, дрова, топливо, какие-то бронежилеты. Каждая палатка ставила ящичек прозрачный с печатью, в него собирались средства, которые скидывались в общий котел Майдана.
Была очень смешная история, когда первый комендант Майдана сбежал с двумястами тысячами гривен, которые тогда были на счету Майдана. Говорят, что большую часть денег вернули, но это показатель, что такие люди приходили на руководящие должности. Их, конечно, контролировали сотники и сотни, но даже я находился в помещении, где был пересчёт денег вечером, после того как собирали все эти коробки с палаток.
Анархисты на Майдане себя проявляли в каких-то бытовых делах, у них тоже была своя палатка, там жили не только анархисты, но и обычные люди, которые приехали из других областей. Были люди с Луганской области, с Львовской области, с самого востока Украины и с запада — всех объединяло желание свергнуть Януковича и «Беркут».
Было несколько групп анархистов, которые участвовали в Майдане. В первые дни участвовала Революционная конфедерация анархо-синдикалистов имени Нестора Махно — одна из старейших анархических групп в Украине, которая в основном базируется на востоке и на юге Украины. Практически сразу они столкнулись с националистами, и националисты сказали: «Да, вы можете участвовать в структуре Майдана, но при этом не должны вывешивать свои знамена, транспаранты, и вести анархистскую пропаганду». И они свернули свою деятельность.
Другие анархистские группы, например, «Вольная земля», охраняли [Майдан], у них была своя собственная баррикада на Провизной улице, была палатка рядом с ней, они раздавали листовки, рисовали граффити. На мой взгляд, это самая активная анархистская группа, которая участвовала в Майдане, активисты «Вольной земли» до сих пор там присутствуют. Они выпускают газету «Брусчатка», эта газета с первого номера раздаётся исключительно на Майдане. У них погиб активист Сергей Кемский родом из Житомирской области — и первый номер «Брусчатки» вышел со статьей Кемского. [Ещё одна] активная анархистская группа в Киеве — Автономна Спілка Трудящихся, это анархисты, которые занимаются профсоюзным движением рабочих. Они постоянно вели агитационную деятельность на территории Майдана, старались национальной революции дать социальный вектор.
Футбольное движение Украины полностью поддержало Майдан, полностью поддержало все лозунги Майдана, кроме единственной футбольной фирмы под названием «Секта».
Фанаты разных клубов договорились не драться между собой, не обращать друг на друга внимания. Когда я ходил вместе с фанатами клуба «Арсенал», мимо нас проходили люди из других клубов, хулиганы. Они меня, естественно, знали в лицо — но тогда, в январе, было какое-то перемирие.
Был создан антимайдановский лагерь, который стоял в Мариинском парке. Это район административных зданий, район Верховной рады и администрации президента. Там были титушки, провокаторы, которых нанимали правительство, милиция Украины, чтобы бороться с людьми на Майдане, они помогали «Беркуту» в каких-то бытовых условиях, приносили им еду, содержали палатки, костры. Самые активные из них ходили по улицам Киева и задерживали майдановцев. Всем же известен ролик в интернете, где на улице Житомирской провокаторы расстреливают человека, который идёт с Майдана.
«Оплот» приезжал из Харькова, они собирались разогнать шествие, которое организовывали активисты Майдана, но у них не получилось. Сначала с Майдана пришли женщины, которые стали спрашивать: «Зачем вы сюда приехали? Вы стоите за власть, которая убивает народ, ваше дело совсем не правое и неблагодарное». Потом напали сотни майдановские, разбили весь этот «Оплот». У некоторых оплотовцев находили классические двести гривен в кармане — сумму, которую, как думалось, дают титушкам [за участие в акциях против Майдана]. Некоторые [из них] были очень идейные люди, думали, что борются с фашизмом, защищают власть от государственного переворота. Насчёт фашизма. Далеко не секрет, что есть «Правый сектор» и что до Майдана никакого «Правого сектора» не существовало. «Правый сектор» — это объединения крайне правых Украины, именно крайне правых. Туда входят «Тризуб», УНА-УНСО, организация «Белый молот», какие-то объединения футбольных болельщиков.
«Тризуб» — это старая организация, которая была создана в начале нулевых. За двадцать лет их практически не было ни видно, ни слышно, но прославились они тем, что взорвали памятник Сталину в Запорожье. УНА-УНСО — это одна из старейших националистических организаций Украины, я её сравниваю с русской РНЕ, но есть главное отличие от РНЕ: все они, первое поколение УНА-УНСО, воевали в Чечне и в Нагорном Карабахе, то есть имеют военное прошлое и военные специальности. «Белый молот» — это боновская (нацистская) организация, достаточно маргинальная. Они нападали на салоны игровых автоматов, дела их были очень тёмные, поэтому все говорили, что они работали на конкурентов — другие игровые салоны. В составе «Белого молота» были люди, которые имели давнюю репутацию провокаторов СБУ, Службы безопасности Украины. В принципе, все эти организации всегда были под СБУ и имели связи там, даже бывшие сбушники в них состояли. Забыл сказать про организацию «Патриот Украины», которая тоже имела большой вес в «Правом секторе». Они имели много членов на востоке Украины, в основном, в Харькове, занимались борьбой с нелегальной эмиграцией, нападали на общежития с китайцами.
Ну и вот — «Правый сектор» появился на Майдане, и они очень быстро раскрутили свою деятельность, нашли официального лидера, который стал медийным, — это Ярош. Естественно, у анархистов с первых дней началась противостояние с боевиками «Правого сектора», которые всех левых активистов, которые появлялись на Майдане, знали в лицо.
Инициаторами «Чёрной сотни» стали дикие поклонники Революционной повстанческой армии Украины (РПАУ) имени Махно. В РПАУ была дивизия «Чёрная сотня», которая занималась контрразведкой. Я участвовал в первой попытке создания «Чёрной сотни». В тот вечер собрались около восьмидесяти желающих вступить в неё. Нужно было её зарегистрировать у коменданта Майдана, но тогда не получилось, потому что, как и везде, бюрократическая машина очень медленная. Когда второй раз «Чёрная сотня» собралась, это заметили представители С14 — это молодёжная группировка правой партии «Свободы», националистическая, которая имеет в своих рядах боевиков. Самый косяк анархистов был в том, что они собрали «Чёрную сотню», и их нужно было сразу вооружать, должны были быть щиты, каски и палки. Этого всего не было, и столкновение с С14 привело к позорному проигрышу. Когда комендант Майдана появился, он не смог ничего сделать, потому что люди из «Свободы» сказали: «Отойди, пока сам не получил».
Как и многие анархисты, я считаю, что народ анархичен по своей сути, по своей природе. Людям не нравится любая власть, не нравится то, что заявляют пришедшие на замену политики.
Им не нравится, что власти разделяют Украину, разделяют восток с западом. Им не нравится, что [долго] не было никаких попыток как-то наказать, судить тех, кто убивал людей на Майдане. Не нравится, что на местах, в областях, властью остались те же самые люди, которые резко перекрасились из членов Коммунистической партии в членов другой, уже оппозиционной партии. Но всем понятно, что это те же самые люди и что у них будет такая же коррупция и воровство. Сотни объявили незаконными после Майдана, объявили всеобщее разоружение — все понимали, что оружие у сотников имеется. Объявили о создании Национальной гвардии, я даже хотел поехать на сборы с друзьями-анархистами, мы дружили с сотниками. Перед тем как ехать, мы позвонили на Майдан, и нам сказали: «Не едьте, тут нужно отдавать честь милиционерам — тем же самым, которые командовали разгоном Майдана». То есть Национальная гвардия оказалась способом завести под контроль государства майдановские сотни и заставить их разгонять других людей, которые будут недовольны новой властью. В первый же день с этого лагеря уехало много майдановцев, которые сказали, что Национальная гвардия — это совсем не то, чего они хотели.
Сейчас принимаются новые законы о том, что нужно разбирать Майдан, разбирать баррикады, за счёт народа восстанавливать Майдан.
Проще говоря, в Украине произошёл государственный переворот, смена власти — одна олигархическая группировка сменила другую олигархическую группировку. Но то, что я видел на Майдане — это самоорганизация, волевое решение народа. Это нельзя назвать переворотом. То, что сделали с «Беркутом», как с ним воевали — это то, о чём пишут анархисты, это стихийная организация народа против государства. Я слышал разговоры о том, что Палестина воевала семьдесят лет, и мы будем воевать с «Беркутом», пока они не уйдут. То есть в январе никто ещё не верил, что Янукович убежит, что «Беркут» исчезнет с улиц Киева.
Если уж мы помогали [кому-то] прийти к власти, то помогали этим экономистам, политикам, которые пришли туда. Они намного хуже для Украины, чем гопник Янукович, они последние соки выжмут из страны, будут требовать европейские кредиты и крутить свои махинации. Все мои друзья говорят: «Бандеровцы какие-то», то же, что говорят на Первом канале. [У российских анархистов] совершенно нет понимания, что нужно иметь диалог с украинскими анархистами, что-то вместе обсуждать. То же самое и у некоторых украинцев, даже анархистов — они начинают обвинять русских: «Вы посягнули на Крым, на нашу территорию». Это совершенно не по-анархистски. Нет единой площадки, единого мнения даже, что мы против и тех, и тех [властей], что у нас есть свой путь, что мы должны пройти и сказать и русскому, и украинскому народу: «Не верьте ни украинским властям, ни российским. Они решают свои дела, а народ — всего лишь разменная монета во всем этом».
